Встреча с ветеранами войны и жителями блокадного Ленинграда прошла в краеведческом музее

54221-й — с этим номером на руке оскольчанка Таисия Симонова прожила почти всю жизнь. Татуировку сделали фашисты, когда девушке было 15 лет. Пройдя Освенцим и Равенсбрюк, лабораторию, где ставили бесчеловечные опыты, она выжила. Её историю студентам индустриально-технологического техникума рассказала дочь бывшей узницы. Самой Таисии Кирилловны в живых уже нет. Встреча с ветеранами войны и жителями блокадного Ленинграда прошла в краеведческом музее. Страшные и трогательные истории — в нашем следующем материале.

«Это было в мае, на рассвете. Нарастал у стен Рейхстага бой. Девочку немецкую заметил наш солдат на пыльной мостовой».
Слушая, как старательно декламируют детсадовцы, командир знаменитой Таманской дивизии Владислав Полковницын вспомнил своё детство. Голодное, холодное, искорёженное войной.

Я был ребёнок довоенный, в 5 лет ко мне пришла война. И я скажу вам откровенно: навек запомнилась она. Мы жили в городе Калинине, в полунижнем этаже. Там метров 9, наверное, хата и кухня там два на два. И коридор. Распахивается дверь, и входят два фашистских солдата. Зубы блестящие, улыбки на лицах, морды нахальные, автоматы – наперевес. А мы все как немые. И не знаем, что делать.

— Владислав Полковницын, командир Таманской дивизии (1979-1982 г.г.)

Семью спасла бабушка, закричав, что у них тиф. Чудом выжила в лихолетье и Нона Солопова. Когда кольцо захватчиков сомкнуло Ленинград, Ноне было всего три года.

Зима была очень суровая. Очень много было снега. Холодно. Люди делали такие железные печурки и выставляли трубу в форточку. И что есть – жгли, чтобы обогреться. Мы жили в двухэтажном деревянном доме. Город бомбили и днём, и ночью. Люди умирали, люди голодали. Продовольственные карточки выдали всем. Мама один раз сходила в магазин, у неё украли карточки. Наш дом разбомбили. Мама говорит: «Снаряд как грохнул! Прямо с крыши до земли. Но не взорвался. Я тебя схватила – и в угол».

— Нона Солопова, жительница блокадного Ленинграда

Одно из самых ярких воспоминаний детства — пленные фашисты.

А наши русские дети, и в я том числе, носили им хлеб. Русские дети до того добры. Ой… Гордитесь, что вы русские! И что нас не победить!

— Нона Солопова, жительница блокадного Ленинграда

Таисию Симонову угнали в Германию в 15 лет из Старого Оскола. Как уцелела в фашистском аду — известно лишь Богу. О том, что пережила её мама, рассказала дочь Таисии Кирилловны, Галина Ильинична.

Попали они в город Мец. Это Франция. На военный завод. И работали там буквально несколько месяцев. И они с девочкой из Днепропетровска, с Ольгой, решили бежать.

— Галина Симонова, дочь узницы концлагерей

Побег удался. Добрались до Польши и обессиленные упали на станции. Их подобрала польская семья. Накормили, обогрели и…сообщили немцам. После месяца допросов и истязаний 15-летних девчонок этапировали в Германию.

Город Гали — это не просто тюрьма. Это военная лаборатория, там, где испытывали вакцины на пленных, на таких детях, как была мама. Там забирали кровь. В общем, это был ужас. Просто ужас! Оттуда уже с лагерным номером 54221 по этапам она попала в Освенцим. Даже страшно вспоминать то, что мама рассказывала. Как жили? Это деревянные колодки, нары, это вши, это крысы. Это работа на каменоломне, куда гнали с музыкой, и обратно. А кто не мог идти, того просто пристреливали.

— Галина Симонова, дочь узницы концлагерей

Когда немцы обнаружили у Таи чесотку, приказали: «В баню!». Это означало — газовая камера и крематорий. Спасла девочку пожилая полька.

Она её запихнула, то ли это вентиляционная камера, в общем, какое-то такое пространство, где она спряталась. Ночь она просидела. Дальше уже начали наступать наши войска, и тех, кто ещё мог двигаться, ходить, их колонной стали перегонять в Германию, в концлагерь Третьего Рейха Равенсбрюк. И домой она вернулась 26 декабря 45-го года. Конечно, это было… Уже отец пришёл с войны, и они её считали уже погибшей. Ну как? Оттуда никто почти не возвращался. Я представляю, как это было, когда мать с отцом услышали этот стук, увидели её лицо.

— Галина Симонова, дочь узницы концлагерей

Говоря о войне, плакали многие. Такой он, это праздник, — со слезами на глазах.