Ужас и восхищение предлагает испытать Старооскольский театр зрителю, окунувшемуся в мир Достоевского

Шанс «побыть Карамазовыми». Прожить историю семейства из последнего, пророческого и самого депрессивного романа Достоевского вместе с героями нового спектакля «Смердяков» смогли первые зрители. Постановка особенно интересна и тем, что с местной труппой работал другой режиссер — Максим Меламедов из Московского академического театра имени Маяковского.

Еле освещенная сцена, в глубине которой разрывается криком младенец вперемешку со зловещим воем то ли собаки то ли волка. Темно, страшно, непонятно — с первых секунд зрителя с головой окунают в мир Достоевского, полный мистики и символов. Смерть Лизаветы Смердящей открывает череду трагических событий. Душа юродивой, над которой надругался старик Карамазов, чистая и босоногая, еще не раз будет являться ее сыну — Павлу Смердякову в самые отчаянные моменты его жизни.

Сладострастник и злой шут — мастерский уровень игры Сергея Лысенко вызывает у зрителя неподдельный омерзительный ужас по отношению к персонажу Федора Карамазова.

— Я к ней в постель, а она в кабинет! Я думаю, дай-ка я сейчас выбью у нее эту мистику. Схватил ее образок — говорю, видишь, образок твой, которому ты поклоняешься как чудотворному, а вот сейчас возьму как плюну в него, и мне ничего за это не будет.

Впрочем, в этом спектакле вся труппа буквально поразила стремительным ростом и способностью выполнять невыполнимые, на первый взгляд, режиссерские задачи. Сценография минимальна, так что основная нагрузка легла на актеров. Идеально обыграна идея пустого пространства с домом, который распахивается, как огромная шкатулка с секретами, порой настолько отвратительными, что не хочется их знать. В антракте зрителям

Я полна эмоций! Я вот, если прихожу на спектакли, которые здесь ставятся, мое ощущение мира, ощущение такое, что я в чувствах умираю, а потом возрождаюсь. Такой глубокий смысл заложен в этих спектаклях! Они дают возможность задуматься о жизни в целом. Неоднозначно все.

— Зинаида Анпилова

Русские классики, будь то Достоевский, Толстой, они строят все свои произведения на проблеме, где есть столкновение человеческого греха и Божьей правды. И вот поэтому в спектакле самый главный тезис звучит, что Бог и дьявол борются, а место этой борьбы — сердце человека. Достоевский будет всегда актуален именно потому, что он обнажает эту правду о нас самих: где мы Божьи, а где в нас живет зло.

— Иерей Николай Дубинин, настоятель храма Феодора Стратилата

Герои Достоевского — люди несимпатичные. В них много трагичности, надломленности, порока. Больные, искалеченные души. Исповедь Дмитрия Карамазова брату Алешеньке — мучительна для обоих: для того, кто сознается — актера Евгения Черноусова, и для того, кто вынужден слушать эти признания — Николая Трушлякова.

— Пусть я в то же время иду вслед за чертом, но я и твой сын, Господи! Я люблю тебя, Господи, и ощущаю радость, без которой мир не может стоять!

«Вонючий лакей» Смердяков не столько по роду занятий, сколько по душевной сути, убийством отца обрекает братьев на вечный ад. Страшный грех один на всех. Изворотливый, абсолютно негероический эпилептик в исполнении Алексея Белана — грязное отражение циничного интеллигента Ивана Карамазова.

— Ты не Карамазов!!!! Ты Смердяков!!!! Иди сюда! Мразь!!! Лакейская ты душа!!! Шельма!!! Повторю!!! Ты жив, потому что нужен мне на суде! Помни об этом!!! Не забывай!!!!

— А убейте!!! Давайте, убейте!!!  

Страстный монолог Ивана с призрачным чёртом — Петром Бежиным, которого скорее всего, нет, а есть только разговор с самим собой — кульминационный эпизод. Настоящая психологическая, а может даже психиатрическая, эквилибристика. Андрей Горшков буквально пригвоздил зрителей к спинкам кресел.  

— Да я в тебя только семечко веры бросил. И этого семечка вырастет дуб, да такой, что ты сам, сидя на этом дубе, Осанну пропоёшь и в суде свою вину признаешь, потому очень тебе этого втайне хочется!

— Я не виноват!!! Виноват Смердяков!!! А ты уйди! Я бы дорого отдал за то, чтоб ты ушел.

Два с половиной часа на одном дыхании, после которых еще долго хочется будто стряхнуть с себя проклятие карамазовского рода. И все это под музыку Глинки — ноктюрн «Разлука» в аранжировке Андрея Горшкова.

Александра Равенских высоко оценила работу и призналась, что ей трудно говорить после таких сильных впечатлений.

Я желаю этому спектаклю очень долгой жизни. Низкий поклон всем создателям этого спектакля, который, мне кажется, будет еще долго-долго расти вглубь, вверх, в тонкость, в гения Достоевского. Спасибо!

— Александра Равенских, заслуженная артистка России, актриса театра им. В. Маяковского

Режиссер Максим Меламедов поблагодарил актеров за доверие и зрителей — за то, что пришли.

Я вот первый раз в Старом Осколе, в работе. Ребята работают на полную катушку, это очень-очень сильный театр.

— Максим Меламедов, режиссер театра им. В. Маяковского, режиссер-постановщик спектакля «Смердяков»

Чистым экспериментом назвал постановку художественный руководитель Старооскольского театра Семен Лосев. Экспериментом на грани чуда.

Тут проявилось такое дарование — я говорю не о своем спектакле, а о спектакле театра и о спектакле, сделанном Максимом Сергеевичем. Я горд, рад, что у нас такой спектакль появился в театре. Как придуман каждый эпизод! Как он зрелищно разработан! Как актеры умеют делать то, чему я не сумел их научить за 20 лет. Как они легко разговаривают этим классическим текстом! Как они слышат другу друга, чувствуют, понимают… Я был бы рад, если бы наше сотрудничество продолжилось.

— Семен Лосев, художественный руководитель Старооскольского театра для детей и молодежи